Маленький мостик между Делириумом и Пандемониумом ― и он о Хане. Той самой Хане, к которой я прониклась симпатией, потому что ее невозможно было не любить, и которую, почти неожиданно для себя, я начала подозревать в доносе на Лину и Алекса в самом конце первой книги. Что ж, Лорен Оливер дала нам возможность взглянуть на произошедшее ее глазами, увидеть, каким было оно, то самое лето перед Исцелением.
К сожалению, рассказ о Хане не переведен на русский язык, по крайней мере официально. Обычно я не читаю на английском: моего словарного запаса отчаянно не хватает, но даже если книга подходит для моего уровня, я всегда ужасно скучаю. Но, к моему удивлению, этот рассказ меня поглотил полностью, я просто была не в состоянии закрыть страницу читалки. Сначала я тщательно выписывала незнакомые слова, потом начала просто их переводить, благо, в Bookmate есть встроенный переводчик, а перемахнув за половину, читала уже на автомате, почти интуитивно понимая смысл тех слов, которых я ранее не встречала.
Итак, рассказ пропитан безудержным, искрящимся духом юности, но также и горьким предчувствием скорого Исцеления, конца юности, конца всего, который где-то в глубине души надеются избежать, но и ждут как чего-то неизбежного. Оно и есть неизбежное.
Seeing Angelica, post-cure, helping her mother clip roses in their front yard; the way she smiled and waved cheerfully, her eyes unfocused, as though they were fixated on some imaginary spot above my head.
Хана пытается провести свое последнее лето перед Исцелением так, чтобы, как иногда говорят,
«было, что вспомнить». Конечно, она понимает, что ничего не будет чувствовать после Исцеления, но так даже хуже. Хана с головой уходит в подпольный мир, окунается в мир чувств и музыки на вечеринках в старых заброшенных домах, и лишь изредка выныривает в действительность, встречаясь со своей парой, сыном мэра, и все-таки интересуясь, что случилось с его первой парой.
Самое забавное, что местами книга по духу напоминает старые советские книги, которые мы называем идеологическими и тщательно забрасываем помидорами. Сначала Хана тщательно прожигает свою жизнь в подполье, отдается сомнительным удовольствиям на вечеринках, алкоголю и нарушает все запреты половой сегрегации, которые только можно вообразить (за исключением одного), а потом, после кульминационного происшествия, раскаивается в этом, признав, что все, чем она жила ― всего лишь обман, а Лина ― образцовая комсомолка тихоня Лина ― была права. Товарищ Хана, коммунистическая партия Портленда, штат Мэн Вами весьма недовольна. Жаль, что Вас нельзя разобрать на партийном собрании: времена другие. Впрочем, тов. Оливер и так найдет, как с Вами поступить.
If you know something, do something. I'm sorry, Lena.
Я знала, хотя и не отношу это на счета собственной сметливости. Наверное, такое послание было заключено в тексте, об этом говорил сюжет, об этом говорила отчасти его клишированность ― успешная, красивая Хана осталась не у дел, когда ее серенькая подружка оказалась удачливее ее и отхватила себе парня, который действительно ее полюбил, тогда как самой Хане любви так и не досталось, только похоть. В конце Делириума я не доверяла ей, несмотря на мою симпатию, и была уверена в ее вине, будучи готовой обличающе ткнуть в нее пальцем и воскликнуть: «Это она!», то сейчас мне показалось, что финал притянут за уши. Даже если все действительно так и было, оболочка, в которую автор заключил произошедшие события, неубедительна и поспешна.
Я не верю в то, что Хане удалось избежать Исцеления.
Комментариев нет